Художник и его Dasien*.
К персональной выставке Закарьи Закарьяева
)
)
)
)
Известный дагестанский художник Закарья Закарьяев подошел к своей четвертой персональной выставке словно ледокол, но толкающий и разминающий перед собою не льды и торосы, а залежи разнородного материала, из которого он творит, лепит, мастерит, строгает, вырубает, сооружает, - объекты, предметы, вещи, новые смыслы, значения, коннотации. Художник беззастенчиво "набрасывается" на бескрайнее поле бытия, находя в нем повсюду жертв и подопытных для своей арт-вивисекции, и фабрикует вовсе не уродцев и мутантов, как можно было бы ожидать, начитавшись романа Герберта Уэллса о безумном докторе Моро, а некие диковины. Диковины - (мне это слово представляется наиболее точным, говоря об объектах Закарьи), - они и феномены, и одновременно, в еще большей степени ноумены, вещи-в-себе, сложнопостигаемые и герметичные в собственном предельном абсурдизме.
Говоря и сочиняя о Закарье и его работах трудно не писать в метафорическом ключе. Ибо излюбленный, и, надо добавить, очень органичный, а не придуманный, художественный его прием заключается в активном использовании тропа, по определению М.Л. Гаспарова - "фигуры переосмысления", и всех его разновидностей: и упомянутой метафоры, и метонимии, и даже синекдохи. Не говоря уже о вполне бытовой форме каламбура. Когда Закарья мастерит из дерева и всяких прочих материалов очень привлекательный внешне, и даже тактильно приятный кошелек с "черным налом", он, конечно, шутит. Но он шутит как художник, для которого шутка не является самоцелью или способом привлечь к себе внимание (хотя и не без этого) а методологией.
Достаточно нетипическая для художника из Дагестана, для кавказского художника, если рассматривать шире, тенденция - укоренение в лексикологии, в фигурах речи. И если М. Кажлаев глубоко ироничен к языку, оперируя идиомой, придавая большое значение графеме, начертательности слова и фразы-символа, обнаруживая свою вовлеченность в постмодернистскую игру, то Закарья Закарьяев более всего фольклорист, интерес которого в типологизации и переработке современного медийного эпоса. Это, вне всякого сомнения выделяет его в северокавказском арт-пространстве, основное население которого традиционно предается созерцательности и визионерству, в той или иной степени критически осмысляя реальность.
Закарья также достаточно критичен. Но эта критичность, своего рода lite-version той критичности, что свойственна современным "актуальным" авторам, не располагающим порой в своем арсенале ничем другим. И эту особенность художественной практики Закарьи невозможно поставить ему в упрек. Стойкое и осознанное неприятие им политического и остросоциального дискурсов является для него позицией, которую он, как представляется, не намерен покидать. А то, что в производстве своих "диковин" Закарья очень тщателен и мастеровит, подобно хорошему мастеру-ремесленнику, выдает в нем не столько кубачинского кольчужника, амузгинского кузнеца-оружейника, или традиционного даргинского шапочника, а скорее японца, стремящегося любую мелочь сделать совершенней, чем вчера, красивее, чем в прошлом, эффектней, чем то, что было создано еще совсем недавно. Пресловутая "салонность" художника - не более чем аффект перфекциониста, тяготящегося собственным стремлением к красивой завершенности, и это надо правильно уяснить, сторонясь банальных штампов.
Автор назвал свою новую выставку "Блошиный рынок". Следуя его логике, можно было бы ожидать появления в экспозиции прилавков, заваленных холодными алюминиевыми тушками блох, величиной с добрую курицу. Но думая так, мы попадаем впросак, ибо игра Закарьи заключена в ином: он зовет нас на рынок, где можно встретить и жуликов, и вполне честных торговцев, коробейников с безделушками, бойких дельцов с товарами сомнительного происхождения и сомнительной же надобности, активистов накопительства и перепродажи, шарлатанок с говорящими попугаями, радушных крестьян, раскинувших прямо на земле богатые и сочные плоды своих угодий, и прочих, прочих. Распознать, найти среди этого хаотического разнообразия свою собственную диковинку, маркированную - не вашими ли инициалами? - или попасться на удочку потребительской горячки. Выбор останется за посетителем, наблюдателем, покупателем.
А соблазниться, конечно же, есть чем. Ведь декорируя, - если можно так выразиться, - свои диковины, Закарья с достаточной определенностью сообщает им черты, присущие Steam Punk-овским атрибутам мироустройства, лихо стилизует их под артефакты той эпохи, что теперь, в пору неопределенной технической пост-истории, не может не вызывать в нас щемящей ностальгии об эпохе надежных стальных дирижаблей и красивых паровых суперкаров. Да и тот факт, что художник является активным мотолюбителем, а точнее, байкером, можно вполне воспринимать как факт его художественной практики, органично закрученной вокруг мира машин и их деталей, романтически нанизанного на кочевую мифологию пилигримов современности.
Говоря о творчестве Закарьи в ретроспективе, надо держать в памяти дихотомию чувственного и прагматического, наивного и циничного, игры и стратегии. Он, как активный и плодотворный художник, с самого старта своей осознанной артистической карьеры и по сей день, остается в пространстве выбора, будучи обусловлен как характеристиками свой личной истории, так и неодолимыми признаками эпохи, бесстилевого периода последних двух десятилетий. В пространстве выбора окажется и всякий пишущий о нем, ведь личной истории скриптора также никто не отменял. Формировать ли из персоны Закарьи Закарьяева образ современного мастерового, дизайнера без страха и упрека, либо вовлечь его в орбиту постмодернистского искусства - и то и другое окажется на совести пишущего. А избежать привязывания художника к тому или иному полюсу (либо цеху) сложно, но не-невозможно. Главную помощь в этом может оказать он сам, путем кристаллизации собственного языка, метода и стиля. Формируя свой Dasien.
Таким образом, блошиный рынок, который нам предлагает посетить автор сегодня, скрывает под собой площадку очень привлекательной территории "под застройку", на которой в скором времени будет возведено какое-то красивое современное здание. Возможно, торговый комплекс, по нынешней дагестанской традиции. Но возможно, это будет музей? Или промышленное предприятие? Или даже станция метрополитена? Пока на этот вопрос ответить трудно. А посему, порадуемся рынку и его диковинным дарам. Памятуя о неизбежных переменах.
_____________________________
* Dasien - (нем) - дословно "вот-бытие", существование. Философское понятие Мартина Хайдеггера.
Тимур Мусаев-Каган, художник, культуролог / 20.01.2015