Сюжеты для одинокой души
Давным-давно, прилипнув к автобусному стеклу, я всматривалась в заоконный пейзаж и никак не могла оторваться: это была моя первая поездка «за границу», да к тому же в знакомый по героям Дюма, Гюго, Пруста, Хемингуэя, по картинам Моне и Мане, Ренуара, Дега и Марко Париж. Но дело было не в «волшебстве первого раза», не в самом факте движения по направлению к городу «из книг», а в той смене красок и линий, которые я наблюдала, пересекая границы, проезжая заснеженные поля Смоленщины и Белоруссии (время шло к католическому Рождеству), далее — чуть оттаявшие поля Польши, затем припорошенную снегом ночную Варшаву, промозгло-осеннею Германию (с остановкой в тихом городке, где после 8 вечера на центральной улице мне встретилось только два панка и пожилой мужчина с собакой; с романтикой скалистой Баварии, с красными крышами ее домов, над которыми — обязательные вертикали скалы и кирхе), а потом и вовсе – мимо зеленых полей и отцветающих декабрьских роз в садах Франции.
История искусства (соборов, памятников, площадей) разворачивалась в неожиданном согласии с обстановкой того или иного места. Менялся цвет воздуха, характер лепки рельефа, ритм. И вместе с ними по другому звучала архитектура, тени окрашивались в другой тон, даже один и тот же рекламный ролик на стенах Варшавы или Парижа не меняя своего сюжета в иной цветовой гамме предлагал свой сон о потребительском рае.
Эта наглядность определенности культуры и земли друг другом была для меня самым сильным впечатлением от всего путешествия, а только потом - восторг от найденного без карты Норт-Дама, мостов через серо-зеленую Сену (совсем как на картине Марко), «встреча» с Вольтером (его бюст я обнаружила в одном из сквериков — кинулась как к давнему знакомому), кружева Эйфелевой башни с совсем «московскими» лотками у подножья, запах жаренных каштанов, сиреневое утро над Елисейскими полями ….все это было потом.
«Пейзаж моей души» - выражение подслушанное у кого-то из символистов становилось реальностью, а история искусства оказывалась не только историей великих имен и эпох, но в не меньшей степени историей земли, историей ее стихий нашедших свое выражение в рельефах земной коры и «рельефах» человеческой культуры.
В этом контексте самобытность того или иного художника открывалась как единство личного озарения и ощущения своей тесной связи с небом и землей родного края.
Для искусства сегодня характерен отказ от этого единства в пользу футуристической универсальности, поиски терапевтической индентичности с сюжетом своей собственной биографии. Биты, поля информация,... существуя внутри машины, где социальные связи – нити интернет паутины, художник создает дизайнерское решение на тему того или иного содержания.
И это актуально - «пластмассовый пейзаж», красота «от кутюр», как и безобразие с мусорными свалками величиной с остров, мертвыми акулами или искореженными пропорциями реальности все это о необъективности и необязательности красоты.
Современное время правдиво в своей не толерантности к смыслу, к его поискам вне человека.
Возможно пора сменить вектор поиска? создавать внутреннее пространство, в настоящем мгновении переживая красоту своей земли? Не противопоставляя, а просто учась заново вглядываться в себя и в реальность, находя там краски для нового вочеловечивания современности?
***
Владимир Четкович и Татьяна Житнянова художники совершенно разного темперамента, пристрастий, творческой судьбы. То что их объединяет - любовь к земле, пронизанность ее ритмами и самобытность взгляда на привычные вещи. Свой уклад и своя сказка, свой сюжет бытия. А еще страстность с которой они проживают свою жизнь, заинтересованность в каждом ее мгновении, любовь к повседневности в самом метафизическом и обыденном ее аспектах.
Владимир Четкович (1962, Белград) иконописец-миниатюрист, его иконы, кресты украшают храмы и частные дома Сербии, хранятся в коллекциях Черногории, Греции, Кипра, Словакии, Италии, Англии, России. Академический рисунок, тонкое чувство формы (любую, самую маленькую деталь его работы можно представить увеличенной до размеров фрески), новизна при всей каноничности сюжетов, все это - «от сердца», от того переживания Красоты Бытия лежащего в основе православной традиции, которое и составляет суть ее канонов.
К религиозной живописи Четкович пришел от трагических событий новейшей сербской истории, на фоне краха инфраструктур обычной жизни, но «простого ремесла» не получилось — здесь он нашел красоту Литургии, без которой по его словам «икона невозможна» и это, как мне видится, была очень личная встреча. Отсюда отсутствие благочестивого формализма, к сожалению присущего многим художникам работающим в этом направлении.
В этом отношении графика художника (Четкович окончил факультет графики белградского Института искусств) так же чувственно-неформальна. На первый взгляд между ней и тем, что художник делает в иконописи если не пропасть, то большое расстояние. Созерцательность его религиозных сюжетов, контрастирует с экспрессией литографии и рисунков. Здесь продолжает себя традиция нашедшая свое воплощение в художниках группы «Мост», традиция немецкого экспрессионизма и глубже — немецкая романтическая традиция. Красота в этом мире деформирована нашими страстями, желаниями, хаосом чувств и мыслей. Эта «смятая» красота проживаемой нами жизни, образы схваченные на лету, в момент страстной захваченности запахом, вкусом, осязанием, мечтой.
Но разве не та же страстность в эмоциональной насыщенности его иконных сюжетов? Сцены из Книги Бытия, Евангелия удивительно красочны. Их видимая статичность несет в себе яркость, богатство эмоциональных оттенков отраженных в вариативности тонов. Созерцание рождается из упорства с которым художник вглядывается в своих «персонажей», создавая на малом пространстве миниатюры целый мир. То что было «скомкано», «деформированно» на поверхности мгновений, здесь внутри литургического хода вещей расправляется, предстает в своей первоначальное красоте. Но это те же самые сюжеты земной жизни, просто вернувшиеся в тот райский сад из которого мы когда-то вышли, чтобы найти его посреди жизни, как зерно Царства Небесного.
Именно экспрессия отдачи созерцанию восхищает, смешает зрителя в сторону восприятия Источника всех этих красок, образов, линий. Заставляет признать объективность для личного бытия этой субъективно-прекрасной смысловой реальности.
Сюжеты литографий, эстампов, рисунков представленных на выставке «Сюжеты для одинокой души» соотносятся с двумя основными для художника темами — это тема человека и семьи, рода (в том числе и рода человеческого) и земли, пространства в котором разворачивается божественная комедия истории. Пейзаж родного края, который художник любит рисовать на иконах за спинами сербских святых, здесь - пространство сказочной мистерии. Деревья с монастырями в кронах, деревья-острова парящие над землей, святой Савва, старцы: природа хранит в себе память о человеческих деяниях, страдает вместе с человеком и радуется вместе с ним.
Если природа эпична, то человек трагичен: танцовщица, семья, друзья.., их лица — маски радости, печали, страсти и маски эти мало чем отличаются от ритуальных масок индейцев амазонских джунглей. Кто они на самом деле? Что ни чувствуют? Словно герои Софокла и Еврипида они кажутся неотделимы от своей судьбы, еще неведомой им но уже предначертанной всем укладом их повседневности.
Единственный кто выбивается из этого настроения — клоун, весельчак, балагур, душа компании он всегда в центре праздника жизни, и всегда вне. Взрослый ребенок, принося радость другим, сам он остается непонятым, ведь клоуны и дети несерьезны оттого что им лучше других известно о смерти и жизни, и наша серьезность им кажется смешной, нуждающейся в исцелении смехом. Клоуны у Четковича внимательны, наивны и печальны.
Интересны два автопортрета - на одном (экслибрисе) художник смотрит сквозь маску на которой изображены растения, дети, мир своей беззаботностью больше похож на эдем. Но сквозь его оберегающею уютность в прорезях — взгляд, напряженность которого контрастирует со статичностью и райского сада и с почти античной застылостью подбородка. На другом — художник изобразил себя за рулем, маска здесь превращена в шлем то ли пилота то ли гонщика, за плечами сыновья. Теперь взгляд еще более сосредоточен и напряжен, несмотря на всю уверенность рук держащих руль-штурвал, чувство незащищенности нарастает, как и чувство ответственности за хрупкий мир за плечами.
Всматриваясь в открывающееся на скорости пространство, художник одинок тем одиночеством, которое трудно прожить и разделить: с настоящими художниками человеку часто неуютно, жизнелюбы, они не умеют скрывать знания о том что видят под нашими печалями и радостями, как и под успокаивающе-прекрасной маской голубого неба. И нам страшно, словно мы нагие и Бог снова ищет нас. Надо быть самому художником, чтобы принять этот взгляд...и восхитившись игрой красок и ритмом линий увидеть бездну, как пространство «полное звезд».
Выход из двойственности земной и небесной природы у Четковича иконологичен, экспрессия и есть форма созерцания, природа человека раскрывается в этом процессе, как природа отражающая в себе память о небе и стихиях земли.
Графическое искусство Владимиро Четковиче отмечено первыми наградами как в Сербии, так и других стран.
Татьяна Житнянова (Прешов, 1956) окончила отделение графики и книжной иллюстрации Высшей школы изящных искусств в Братиславе. Ее учителем был Альбин Бруновский (1935 -1997): известный график, иллюстратор, живописец, чьи пронизанные мистикой и образами родного Загорья работы – классика словацкого и мирового изобразительного искусства ХХ века.
Фантастичность сюжетов созданных Бруновским обладает удивительным свойством, они не антитеза повседневной реальности и не параллельный мир, но мгновение «сумерек», когда привычное предстает как трансформация сновидения о скрытых смыслах реальности, «окрашивается» эмоциональной и мистической жизнью души.
То же «окрашивание» присуще и творчеству Татьяны Житняновой, но его истоки другого свойства, это скорее не сон, а память о волшебном мире детства, о чудесных историях с превращениями. Памятование о своей собственной душе: погружаясь в нее, она «выныривает» на другом берегу и увиденное оттуда, оказывается миром волшебным, полным пауз, из них и вырисовываются (рождаются) образы ее живописи и графики. Фантастичность или обыденность последних в равной мере принадлежат «чудесной истории».
Яркий, солнечный темперамент, заставляет художницу экспериментировать, пробовать себя в разных техниках, всегда находится в поисках «нового». Но двумя основными жанрами для Житняновой являются живопись и графическое искусство: развиваясь от реалистичных работ, через экспрессионизм к почти абстрактным композициям она создает свой язык – язык музыкальных тонов, ассоциаций. Его метареалистичность и декоративность отсылают к традициям европейского модерна. И одновременно к мифология индивидуальной и коллективной памяти-души.
Шифры и коды реальности моделируются эмоциональной структурой мазков, линиями, цветом, штрихами.
На выставке представлены серия итальянских акварелей (2010-е гг), но основу экспозиции составляет рисунки тушью и карандашом (1990-е гг): одинокие острова, ангелы потерявшиеся в тумане, светящиеся нежно розовым контуры домов, звери вдруг научившиеся говорить или молчать, мифические существа, обнаженные женщины. В графических работах художница более академична, ее рисунок – гибкий и экспрессивный передает настроение, состояние ее персонажей., тончайшие его нюансы.
Особенно хочется отметить рисунок «Лошадка», в нем передана сама идея скорости, полета: тема лошадей, скачек – любимая тема Житняновой, проходящая на протяжении всех периодов ее творчества, сквозь многие циклы.
Художница является членом Союза художников и Художественной беседы Словакии, активно выставляется, ее работы хранятся в частных собраниях Италии, Словакии, Чехии, Польши, Франции и России.
В 2011 году награждена дипломом Международной академии культуры и искусства «За вклад в поддержку культурных отношений между Словакией и Россией». С последней ее связывает не только любовь к литературе (на экспозиции – иллюстрации к «Мцыри», Достоевскому), но и своими русским корням по материнской линии.
В октябре 2011 года работы Татьяны Житняновой экспонировались на выставке «Коридоры», включенной в программу 1-го студенческого международного фестиваля изобразительного искусства «Перспектива» и экспонировалась в выставочных залах МГХПА имени С.Г. Строганова. Фестиваль проходил при поддержке Российской академии художеств.
***
Почему «Сюжеты для одинокой души»? Чтобы увидеть надо быть одиноким как земля смотрящая своими реками и морями, полями и лесами в небо. Это совсем не страшное, а необходимое одиночество, его сюжеты украшают все «тома» истории мирового искусства.
Организаторы: Музей Природы и Человека, Словацкий институт, журнал «ACADEMIA».
Торжественное открытие состоится 19 декабря, в 17:00, в Музее Природы и Человека (Ханты-Мансийск, ул. Мира, 11).
Выставка продлится до 20 января 2013 года.