Константин Лупанов. «И я закрыл глаза»
С 26 февраля по 10 марта 2013 года в Краснодарском краевом выставочном зале изобразительных искусств открыта персональная выставка Константина Лупанова «И я закрыл глаза».
Константин Лупанов родился в 1977 году в Краснодаре. В 2004-м закончил Художественно-промышленную академию Краснодарского государственного университета культуры и искусств, по классу монументальной живописи. Принял участие в нескольких коллективных выставках в Краснодаре, Санкт-Петербурге. Это первый персональный проект молодого художника. Экспозиция включает 25 живописных работ, большая часть из которых сделана в этом году.
Наверное, это одна из дорожайших оценок для художника, когда товарищи по цеху признаются, что он их вдохновляет. Константину Лупанову – признаются. Пример его творчества – в ряду очевидных доказательств, опровергающих модную нынче идею конечности искусства вообще и живописи, в частности.
Ещё будучи студентом, Лупанов начал активно заниматься коммерческим искусством. Однако почти десятилетний «арбатский» опыт, вопреки расхожим представлениям о таком роде творческой деятельности, не растлил в нём художника, скорее наоборот, закалил. Несмотря на сравнительно малый опыт, у К. Лупанова уже выработался свой авторский почерк. Не фиксированный штамп, который со временем становится этакой фирменной «фишкой», а именно – почерк, собственный тембр голоса, который не спутаешь ни с чьим другим. Каждое из его произведений можно рассматривать как автопортрет, такова сила эгоцентричности творческого сознания этого художника. И сила эта – не в самолюбовании, а в чётком ощущении себя как части мироздания, где ты не первый, но – единственный. И, конечно – в самоиронии. Серьёзное отношение к работе не мешает автору называть свою сложно-симфоническую живопись «весёлой безответственной мазнёй», и в этом весь Лупанов: парадоксальный и противоречивый, соединяющий в своём творчестве радостное восприятие бытия и граничащую с безумием тревожность.
Драматургия его сюжетов строится на привычных бытовых вещах: праздничных и обыденных застольях, приятельских посиделках и других как бы незначительных эпизодах повседневной жизни. Доминантой в жанровых работах К. Лупанова звучит авторский гедонизм, но не менее ясно в подавляющей части произведений выступает страх, как его антитеза. Его эмоционально-критическое отношение к действительности сродни карнавальному, лучшим и единственно верным средством выражения которого остаётся гротеск. Свою философскую идею автор передаёт через деформацию изображаемого, благодаря чему зритель видит предмет или персонажей в их поступательном развитии, между тем «что было» и «что будет», на грани с реальностью. Своим творчеством Лупанов как бы напоминает нам о ценности пограничных состояний, и что, быть может, только в них нам иногда открывается истина.
В природе ничто не существует в чистом виде, всё живое и неживое находится в постоянной взаимосвязи, неустанно производя на свет нечто новое, небывалое. Мир – бесконечный театр превращений, метаморфоз, «иллюзионов». Если тебе страшно – не факт, что через минуту уже не станет смешно, и наоборот. То, что вчера казалось безобразным, сегодня воспринимается одною из форм прекрасного. Все понятия и состояния условны и относительны, но, пожалуй, самый изворотливый характер носит понятие свободы. Об этом – метафорические «Птицы» К. Лупанова, программное произведение выставки.
Если и есть в этом мире что-либо цельное, то это образы, которые рисует наше воображение, но и они существуют ровно до того момента, как их представит действительность. Опыт пробивает брешь в экзистенциальной картине мира. Испытать неизведанное – всё равно, что проснуться, и увидеть, что чего-то ещё – не стало. Цельный Ты – это что-то изначальное, в чём живо ещё собственное представление о мире. Может быть, оттого так часто К. Лупанов обращается к теме детства. Но не менее интересна художнику и атрибутика «взрослой» жизни в мизансценах быта, ведь, что как не быт является иллюзией сотворения и сохранения действительности по собственному образу и подобию?
Особая тема в творчестве К. Лупанова – портреты. Его персонажи, за редким исключением, не пребывают в умиротворённом состоянии покоя. Содержательность облика – в позе, мимике, жесте в момент, когда человек, кажется, меньше всего задумывается о том, как он выглядит. В непреднамеренном действии участвует вся личность целиком, проявляется душевное состояние героя.
В творческом методе К. Лупанова очевидна тенденция к стилизации, а порой к схематизму изображения – с одной стороны, а с другой – следование натуре, реалистичность. Нервная пластика экспрессивной живописи, часто спорное построение композиции создают ощущение игровой «понарошности». Но это ни в коей мере не освобождает зрителя от вдумчивого созерцания картины. Игровое начало, в контексте повышенной интеллектуальности эпохи – это возможность многочисленных трактовок художественного произведения, когда автор не ведёт зрителя за руку вдоль единственной линии своего замысла, и даже не задаёт условия игры, он только приглашает принять в ней участие.
Ольга Бурякова,
искусствовед, член АИС