Музей истории города Махачкалы
представляет художественно-документальную выставку к 100-летию выдающейся дагестанской актрисы, народной артистки СССР
Барият Солтанмеджидовны Мурадовой.
В экспозиции выставки представлены фотообразы актрисы, сценические костюмы, эскизы к спектаклям, в которых играла Б.Мурадова, програмки, афиши к спектаклям, фрагменты декораций, музыкальные инструменты, на которых играла Б.С. Мурадова, аудио записи песен, пластинки и кинопленки, документы и материалы, рукописи, награды, документальный фильм об актрисе /1970г/, живописные и графические портреты актрисы в исполнении классиков дагестанского ИЗО, малая пластика и др.
До конца года планируется издание по материалам выставки.
Куратор проекта Зарема Дадаева
Организатор выставки -Музей истории города Махачкалы
Участники -Министерство культуры РД
Администрация города Махачкалы
Дагестанский Кумыкский государственный музыкально-драматический театр им.А.-П.Салаватова
ДМИИ им.П.С.Гамзатовой
ДГОМ им.А.Тахо-Годи
Республиканская школа искусств М.Кажлаева для особо одаренных детей
Центральный Государственный Архив РД
Текст Влады на Даптпре
http://www.daptar.ru/article/186/ona-byila-aktrisoyu
ДОСТОЯНИЕ РЕСПУБЛИКИ
Народная артистка СССР Барият Солтан-Меджидовна Мурадова, национальное достояние нашей республики, гордость всех народов Дагестана. Более полувека отдала она театральному искусству своего народа, сыграла более 300самых разных ведущих ролей в драмах, комедиях, трагедиях и опереттах мирового репертуара. Она была во всех своих ролях правдива, убедительна и достоверна. С удивительной точностью удавались ей и образы вельможных особ, и самых простых бесхитростных горянок, и женщин благородного происхождения, и чудаковатых невежественных простушек, утонченных барышень и мудрых матерей. Трудно перечислить все многообразие ее сценических характеров. И сегодня, пытаясь в какой-то степени охватить этот огромный перечень самых разных и непохожих человеческих типов, хочется к 100-летнему юбилею великой артистки, раскрыть перед теми, кто ее не видел на сцене, богатую палитру ее божественного таланта. Ее трудно представить вне профессии актрисы, ибо и родилась она в артистической среде, из которой весь род Мурадовых дал Дагестану целое созвездие талантов. Еще девочкой ездила она за пределы своего родного Нижнего Дженгутая с дядей Татамом Мурадовым и выступала на городских площадках и в сельских клубах послереволюционного Дагестана: и пела, и танцевала, и разыгрывала интермедии и сценки на тему дня.
16-летней девушкой пришла Барият Мурадова в только что открывшийся Кумыкский театр и с первых же дней была введена в репертуар молодого театра. Природа щедро одарила Барият, которая к тому же отличалась смекалкой, восприимчивостью, чутким сердцем и наблюдательностью. Все это помогало ей запоминать собирать, нанизывать на память и вытаскивать в нужный момент подходящие краски и черточки, интонационные оттенки, жесты и мимику, чтобы вылепить многокрасочный образ, в котором и узнаваемые черты определенного типажа, и вместе с тем, это вовсе не слепок известного персонажа, а более яркий и запоминающийся своеобразием симбиоз типического и нового.
Университетом и кафедрой сценического искусства для Барият Мурадовой с детства и на всю жизнь была сама окружающая действительность, богатая обрядами и традициями народная жизнь. И умению радоваться и болеть душой за других она научилась у своего народа. А зажив жизнью сценического характера, Барият Солтанмеджидовна так глубоко и проникновенно передавала горести и радости своих героинь, слившись воедино с образами, что зритель полностью оказывался захваченным состоянием духа актрисы, переживаниями ее героинь. Лирические и сатирические, комические и трагические, драматические и буфоронные, современные и фольклорные - все героини Б. Мурадовой- пример ее широкого диапазона возможностей и огромного масштаба актерского таланта.
Она была актрисой, одинаково блестяще владевшей и словом, и пластикой, и вокалом, и гротеском, и психологической глубиной, и острой сатирой, и трагическим величием и сочным комизмом. Для воплощения всех этих жанровых признаков в арсенале ее творческих возможностей было неимоверное число средств, то есть она была подлинной властительницей синтетического театра.
В конце 30-х годов на сцене кумыкского театра были поставлены две только что написанные пьесы - «Айгази» А-П. Салаватова и «Молла Насретдин» М. Курбанова. Оба спектакля – долгожителя, в обоих играла Барият Мурадова абсолютно полярные образы и оба блестяще, неподражаемо убедительно, с фантазией, выдумкой. Лирическую Гюлькыз в течение 20 лет и комическую Жумайсат в течение 30 лет играла Барият Мурадова параллельно. При том, каждая получила самую высокую похвалу на всех уровнях, начиная от режиссера-постановщика Гамида Рустамова, кончая московскими театроведами - критиками Е.Ждановой и С.Кржижановским. Сколько выдумки, фантазии, находок в образе Жумайсат Б.Мурадовой, как она искренне смеется, увлеченно и самозабвенно танцует, азартно подыгрывает и подпевает под музыку Молла Насретдина Т.Гаджиева. В своей героине актриса показывает и народный тип, и характер со своими индивидуальными черточками: и чудаковатая, и вздорная, и веселая, и непосредственная, она – демократический тип без комплексов, простолюдинка со свойственными ей замашками, с грубоватыми шуточками, но весело, непринужденно проживающая свою бедняцкую долю. Однако нельзя забывать, что Барият Мурадова, будучи артисткой от бога «потрясающей, уникальной органичности, эмоциональной подвижности»[1], сочетала все это с фантастическим трудолюбием и постоянной работой над собой. Через многочасовые поиски, многодневные пробы, тщательную работу над словом, множество вариантов и предложений в подборе жестов, мимики, интонационных оттенков и окрасок, ритма и пластики, фактуры роли и целостного облика, одежды, деталей костюма и грима приходила она к завершенному, полноценному сценическому решению каждого образа. Неповторимой широты диапазон возможностей и невероятная масштабность таланта проявлялись у Мурадовой и в том, что каждый вечер, выходя в одной и той же роли, она вовсе не повторяла ту, которую видели в предыдущий вечер. Появлялись новые черточки и штришки, новые голосовые и интонационные окраски, новые детали в походке, ритмопластике и в других составляющих образа, это красноречиво говорило о том, что работа над образом не прекращалась, пока спектакль находился в репертуаре, пока артистка выходила в этом образе.
Барият Мурадова – актриса шекспировских масштабов. Ее таланту были подвластны все жанры. Восток и Запад в ее игре проявлялись полноценно и органично. Она была безоговорочно убедительна и в шекспировских трагедиях «Отелло» и «Ромео и Джульетта», и в драме по Р.Тагору « Дочь Ганга», и в спектакле по пьесе Н.Хикмета «Легенда о любви», и в инсценировке по Ч.Айтматову «Материнское поле»…, и во всех спектаклях по пьесам советских и дагестанских драматургов. Но все вершинные образы доставались ей ценой большого эмоционального, умственного и физического напряжения. Народно-реалистическая манера игры в национальных пьесах, импровизационность открытая темпераментность, эмоциональный накал не мешают ей нащупать точные контуры образов иной стихии характеров, закрытого темперамента, другого психологического склада, новой эстетики поведения и образа мышления. Большой интерес представляют наблюдения режиссера Гамида Алиевича Рустамова, работавшего с Барият Солтанмеджидовойной Мурадовой почти четыре десятилетия, начиная с 1939 года до середины 70-х годов ХХ столетия. Размышляя о сценическом поведении артистки, режиссер пишет: «… если даже в некоторых характерных ролях порой она теряет чувство меры и все же в основном она делает чудесно и неповторимо. Тут присутствуют не только своеобразный талант и сценическое мастерство, но и ее неразрывная связь со зрителем. Ее душевный мир всегда на страже реакции зрительного зала. Все то, что рождается на глазах зрителя, оно воспринимается зрителем и его критическая оценка обратно передается актрисе и та, в свою очередь, тут же на ходу улавливает, отбрасывает или обогащает рождаемое… Неисчерпаемый источник ее таланта неистощим. В этом одно из главных преимуществ актрисы. В этом и заключена «тайна» ее сценического дарования»[2].
Неоднократно передавали из уст в уста невероятные ситуации, возникавшие на спектаклях из национальной драматургии, когда некоторые доверчивые, наивные зрительницы воспринимали сценических героинь Барият Мурадовой за своих знакомых и, подходя к рампе, на полном серьезе заводили разговор, то упрекая, что давно не заходила, то спрашивая о тонкостях из частной жизни героини той, кого напоминала им Барият Солтанмеджидовна.
Достоверность народных типов, убедительность национальных характеров, воплощенных Б.Мурадовой в разные годы и в разных спектаклях, связаны и с тонкой интуицией актрисы, ее наблюдательностью и цепкой памятью, поиском сценических прототипов в повседневной жизни. А также она пользовалась богатым арсеналом своих актерских средств, сценической техники и органики, внешними и внутренними рычагами творческого диапазона.
А наряду с такими яркими, запоминающимися многокрасочными национальными характерами, как Гюлькыз из «Айгази», Кыстыман из «Красных партизан», Джаминат из «Ирчи-Казака», Жумайсат из «Молла Насретдина», Шакирхан из «Под деревом» и многих, многих других, ею было создано и огромное количество образов в бессмертных классических произведениях мирового репертуара: Джульетта и Дездемона в шекспировских трагедиях, Лариса в «Бесприданнице», Кручинина и Коринкина в «Без вины виноватые» А. Островского, Лаура в «Каменном госте» А. Пушкина, Луиза в «Коварство и любовь» Ф.Шиллера, Лауренсия в «Овечьем источнике» Лопе де Вега, Гюльчахра в «Аршин мал-Алане» У.Гаджибекова, Сусанна в «Намусе» А.Ширванзаде, Агафья Тихоновна в «Женитьбе» Гоголя, Мехменэ Бану в «Легенде о любви» Н.Хикмета, Живка в «Госпоже-министерше» Р.Нушича, Толгонай в «Материнском поле» Ч.Айтматова и еще множество неназванных прекрасных образов. На одном из них я хотела бы остановить Ваше внимание, чтобы более конкретно и полно показать силу и мощь дарования Барият Солтанмеджидовны Мурадовой. Речь пойдет об игре в роли Толгонай в «Материнском поле» Чингиза Айтматова.
В спектакле режиссера Ислама Казиева мало средних и дальних планов, почти все эпизоды, связанные с Толгонай Б.Мурадовой играются на переднем плане. Лицо Барият Солтанмеджидовны часто выхватывается ярким лучом прожектора. Крупным планом запечатлены чувства, мысли и настроения героини. Предельно приблизив героиню к зрительному залу через выдающийся в зал помост, где чаще всего произносит она все свои смысловые монологи и разыгрывает психологические куски, эмоционально насыщенные эпизоды. Во всех этих сценах и эпизодах Б. Мурадова снова и снова продемонстрировала неисчерпаемые возможности своего недюжинного таланта, полифонию чувств, оттенков, окрасок и нюансов, богатую гамму интонационных переходов. Блестяще, мастерски перевоплощается она, на наших глазах раскрывается богатый мир души ее героини, показывает глубокую веру в предлагаемые обстоятельства. Год за годом проживает артистка жизнь Толгонай. Ее рассказ насыщен внутренним драматизмом, органично переходя от одного этапа к другому, временами даже забываешь, что идет воспоминание, а кажется, что вся ее жизнь сиюминутно проходит перед нашими глазами.
Вот актриса разворачивает в своем воспоминании сцену молодости. Только что перед нами стояла немолодая женщина и вела не торопливый рассказ о своих заботах и тревогах. И буквально через мгновение, когда зашла речь о юности, о своей встрече с Суванкулом, тень усталости и озабоченности сходит с ее лица, морщинки разгладились, глаза засияли молодо и счастливо. Легкая быстроногая, вприпрыжку побежала она навстречу любимому. И сцена любовного объяснения между Толгонай и Суванкулом настолько очаровательна своей чистотой и молодостью и полнотой счастья, что исчезает разница между реальным возрастом актрисы и представляемой героиней, между молодым артистом, ее партнером и пожилой актрисой. Это было действительно так, я нисколько не преувеличиваю. Все, кто видел тогда этот спектакль, искренне восторгались этим чудесным перерождением. А как многообразно проявлялась любовь Толгонай к каждому из сыновей. Для каждого из них у нее неповторимые слова, жесты, ласки, индивидуально-конкретное обхождение. Ее шутки, подтрунивания идут от избытка чувств, от переполненной нежностью души, которую порой прикрывает напускное пожуривание. А образ, характер каждого из них выстраивается в ее манере общения с ними, в особых выражениях, адресованных каждому отдельно. Слегка ревнуя и радуясь за сына, застенчиво, с добрым любопытством наблюдает она за сыном и снохой. Их жесты, знаки, слова проходят через ее сердце. Вначале настороженно и с опаской, затем, убедившись, что молодые любят друг друга, заливается счастливым смехом.
Когда приходит повестка старшему из сыновей, и в ее дом врывается тревога военных событий, пытается заверить себя, внушить и другим, что это - скоро закончится, и гармония ее семейного счастья восстановится. Но, увы. Начал собираться и муж. В душу Толгонай – Мурадовой вкрадывается страх за всех. Упрямо и беспомощно цепляется она за Суванкума, пробуя остановить, не пустить, и падает на землю, обмякнув и обессилив от безысходности. Ушли все, даже самый младшенький, совсем мальчишка… Получив весточку, что через их поселок проезжает состав, в котором едет сыночек, она с надеждой и мольбой встречает и провожает каждый проносящийся без остановки поезд. И как вознаграждение за долготерпение и страдания вместо теплых ладоней сына получает его серую ушанку, брошенную сыном с так и промчавшегося без остановки состава. Но как она держит эту серую солдатскую ушанку, еще пахнущую его запахом и отдающую теплом его головы. Как она судорожно гладит, нежно прижимает к своему лицу, выговаривая самые ласковые слова, обращенные к своей кровинке, сыночку, которого не успела долюбить и приласкать, как следует. Сколько невысказанной любви и невыплаканных слез в ее глазах и протянутых руках вслед уходящему поезду, увозя ее последнюю надежду. Превозмогая боль невосполнимых потерь, опустошивших ее теплый очаг Толгонай – Мурадова вновь поднимается навстречу людям, находит нужные слова, чтобы поддержать других. «Какие аргументы могут быть сильнее игры Б.Мурадовой, ее горестной исповеди души, слов, выстраданных в болях потерь и горячего призыва женщины-матери, у которой война отняла все, что имела, но не сумела убить в ней большую человеческую душу и материнскую, женскую любовь к людям и земле. Это – гимн щедрости и доброте материнского сердца, созидательным женским рукам, сильной личности, способной подняться над личным горем» [3].
Только увидев собственными глазами живую во плоти, играющую в столь полярных жанровых стихиях, можно поверить в возможность совмещать подобное, или вмещать два в одном, как предельно естественно и органично проделывает это Барият Солтанмеджидовна Мурадова. Как писала о ней театровед Е. Жданова: «Мы знаем больше о Барият Мурадовой как об актрисе драмы… Но уже в молодости Мурадова любила чередовать роли лирических героинь с острохарактерными… Работа Барият в спектакле «Под деревом» является как бы синтезом лирической и комедийной сторон ее дарования. Грузная, косолапая, некрасивая, угрюмая птичница Шакерхан… неожиданно расцветает в любви к бездельнику Алыпкачу, «Барият Мурадова так искренне и с такой яркой театральностью воспроизводит запоздалую весну чувств…, что неоправданные ситуации становятся жизненно достоверными»[4]. Так искусно и увлеченно исполняла эту роль Б.Мурадова, что все, кто видел ее в роли Шакерхан наперебой писали о ее прекрасной игре, называя ее блестящим комедийным талантом.
Главный режиссер Московского драматического театра им. В.Маяковского, народный артист СССР А. Гончаров писал: «Актриса словно срослась со своей Шекерхан, такой живой, деятельной, обрисованной сочно, весело, щедро. Глядя на ее Шекерхан, трудно поверить, что в репертуаре актрисы имеются такие роли, как Джульетта и Дездемона, Лариса из «Бесприданницы» и Сюзанна из «Свадьбы Фигаро». Немного у нас, к сожалению, таких первоклассных мастеров перевоплощения, как Барият Мурадова. Ее нынешнее сценическое создание - еще одно тому свидетельство»[5]. Таких восторженных отзывов об игре артистки было много и говорили о ней в такой превосходной степени большие мастера, именитые режиссеры, артисты и критики, которые представляли самую взыскательную часть театральной элиты Москвы, как Рубен Николаевич Симонов, главный режиссер театра имени Вахтангова, народные артисты СССР и РСФСР Любовь Орлова, Людмила Целиковская, Михаил Царев и другие.
Еще больше восторга и радости общения вызывал образ Жумайсат из комедии А.Курбанова «Молла Насретдин», воплощенный Б.Мурадовой впервые в далеком 1939 году. И живший полноценной творческой жизнью на сцене более 30 лет. Этот образ женщины из народа был создан артисткой талантливо, правдиво, словно не на сцене, а в жизни происходило все, что происходило с ее героиней. Барият Мурадова, которая играла лирических и драматических героинь-красавиц, совершенно не скупясь на густые краски, показывала некрасивую на внешность Жумайсат, одетую в выгоревшее с заплатками платье. Она ходила, широко расставляя ноги. Неуклюже забравшись на крышу, садилась по-мужицки. Лицо ее «украшал» увесистый нос-картошка, немолодое лицо обрамляли широкие, неровные брови вразлет, движения ее порывисты и резки. Она принималась то энергично чесаться за пазухой, то, визжа и покатываясь со смеху, отпускала грубые шуточки в адрес мужа, то увлеченно барабанила ладонями по своим коленям.
«Ее песня – это сольный номер со своей драматургией, виртуозный и комичный. Начинает Джумайсат высоко и плавно, растягивая лицо в пленительной улыбке, жмуря от удовольствия глаза и поводя плечами, затем голос стремительно опускается в басовый регистр и пение становится похожим на рокот горной реки, затем снова постепенно набирает скорость и высоту и оканчивается виртуозной озорной скороговоркой… Довольная, она похлопывает себя по коленям, почесывается, заливается радостным смехом»[6].
Искусство Барият Солтанмеджидовны Мурадовой, ее творческое наследие - это вечно живой источник вдохновения и лаборатория актерского мастерства, из которой могут пользоваться в своих сценических поисках новые поколения дагестанских артистов. В подтверждение своей мысли я снова хочу сослаться на высказывание московского авторитета тех лет: «И если посмотреть на Мурадову, которая играла и Лауру, и главную роль в «Айгази», то надо поражаться тому умению, с которым перевоплощаются актеры в ваших театрах. Здесь видна вершина актерского мастерства. И здесь есть у кого поучиться вашей молодежи - учиться у Барият Мурадовой»[7].
Гулизар Султанова
ведущий научный сотрудник ИЯЛИ ДНЦ РАН,
заслуженный деятель искусств РД и РФ
[1] Гамид Рустамов. Выступление на юбилейном вечере Б.Мурадовой. Рукопись. Архив ВТО.
[2] Рукописи Г.Рустамова, посвященная юбилею Б.Мурадовой. архив ВТО. Рукопись. С.71
[3] Султанова Г. В поисках современности. Махачкала, Даг. книж.из-во, 1986. С.54-55.
[4] Жданова Е. И лирическая, и комедийная // Театральная жизнь,№3, 1960.
[5] Гончарова А. Хорошее настроение // Советская культура, 12 апреля 1960
[6] Нахшунова С. Театр и народная жизнь // Многоязычный театр России, М.:Из-во ВТО, 1982. С.215
[7] Бондаренко Ф.П. Заслуженный деятель искусств РСФСР. Выступление на обсуждении декадных спектаклей,
апрель 1960 г.// Цитирую по сб. Искусство и литература Дагестана, Махачкала, 1963. С.83
МУРАДОВА БАРИЯТ СОЛТАНМЕДЖИДОВНА
10 сентября 1914 г.- родилась в г.Темир-Хан-Шура в семье Солтан-Меджида из Кадара и Балаханум Мурадовой из Нижнего Дженгутая.
1919 г.- гибель отца, бывшего связным у Махача Дахадаева, в сражении с отрядом Н.Гоцинского
с1920 г. – воспитание в семье дяди, известного деятеля культуры Татама Мурадова
1923 г. – начало артистической деятельности. Участие в концертах и первых театральных постановках кружка художественной самодеятельности фабрики III Интернационала под руководством Т.Мурадова. Гастроли по Дагестану
1925 г. – участие и руководство хоровым кружком в «Клубе горянок» (г.Махачкала). Участие в компании «Культсанштурм». Гастроли по союзным республикам, в Москве, встреча с Н.К.Крупской
1926-1930 гг. – солистка Дагестанского радиокомитета
1928 г. – учеба в театрально-музыкальном техникуме в Махачкале. Педагоги по театральному искусству – Шатров Н.Т. (артист Императорского театра), Байков Б.П.; по классу фортепиано – Зайцева Т.Н. (Ленинград); по классу вокала – Далгат Д.М. (Лейпцигская консерватория)
1930 г. – открытие Кумыкского драматического театра им.А.-П.Салаватова. Начало профессиональной сценической деятельности
1933 г. – вступление в Союз театральных деятелей РСФСР (билет № 02452). Избрание депутатом городского исполкома г. Буйнакска
1934 г. – выходит замуж за актера Кумыкского театра Алима Курумова
1935 г. - первая публикация о творчестве в журнале «Советский театр»
1936 г. – присвоение первого в Дагестане звания «Народный артист ДАССР». 30.07. - рождение дочери Инессы
С 1937 г. - неоднократное избрание депутатом городских советов трудящихся. Член Советского государственного комитета солидарности стран Азии и Африки, член постоянных комиссий по культуре, образованию и спорту Верховного Совета ДАССР
1940 г. – присвоение первого в Дагестане звания «Заслуженный артист РСФСР»
04.08. 1940 г. – рождение дочери Беллы
1955 г. – присвоение впервые в Дагестане звания «Народный артист РСФСР»
1955, 1967, 1980 гг. – избрание депутатом в Верховный Совет ДАССР
1957 г. – лауреат Московского фестиваля за участие в спектаклях «Айгази» А.-П. Салаватова и «Дочь Ганга» по Р. Тагору
1960 г. – участие в Декаде культуры Дагестана в Москве. Присвоение звания «Народный артист СССР» впервые на Северном Кавказе.
1960 и 1968 гг. – избрание депутатом в Верховный Совет СССР и РСФСР
1964 г. - имена Б. Мурадовой и А. Курумова занесены в «Российскую театральную энциклопедию», том III
1972 г. – присуждение Государственной премии РСФСР им. К.Станиславского за исполнение ролей Матери-Родины («Сквозь бурю»), Софьи («Мать»), Жумайсат («Молла-Насрутдин»)
1973 г. - присуждение премии им. С. Стальского
1976 – присуждение звания «Народный артист Кабардино-Балкарской АССР»
1978– присуждение звания «Народный артист Чечено-Ингушской АССР»
Лауреат трех всесоюзных театральных фестивалей
4 марта 2001г. – скончалась в Махачкале. Похоронена на старом мусульманском кладбище.
Награды
05.10.1944 г. - медаль «За оборону Кавказа»
5.1.1946 г. - медаль «За доблестный труд в ВОВ»,
30.04.1951 г. - орден Трудового Красного Знамени
1957 г. – значок МК СССР «За отличную работу»
27.11.1965 г. - орден «Знак Почета»
2 ордена «Знак Почета»
10.04.1970 г. - медаль «За доблестный труд»,
02.07.1971 г. – Орден Ленина
29.1975 г. – медаль «30 лет победы в ВОВ» за участие в трудовом фронте»
23.03.1976 г. - Орден Трудового Красного Знамени
02.11.1984 г. - Орден «Дружбы народов»
Медаль «За нашу советскую Родину», «За отвагу», медаль Советского комитета Защиты Мира
Почетные Грамоты
12 грамот Верховного Совета ДАССР
Грамота ЦК Союза ССР за обслуживание раненых в период ВОВ
Грамоты Советского и Дагестанского комитетов Защиты Мира
Грамота и медаль Министерства культуры СССР
Петенина Татьяна Павловна,
член АИС,Член СХ РД,
Заслуженный работник культуры РД, искусствовед.
текст к каталогу выставки "Барият Мурадова .
Театральный портрет" - к 100 летию народной артистки СССР.
Музей истории города Махачкалы. октябрь 2014.
Барият Мурадова в изобразительном искусстве
Иконография как совокупность изображений выдающегося человека – это еще одна возможность познать его внутренний мир, прикоснуться к незаурядной личности. В данном случае речь идет о талантливой актрисе, красивой женщине и обаятельном человеке - речь идет о Барият Мурадовой. Список художников, которые запечатлели образ Барият на холсте и бумаге, резцом и кистью, внушителен. А главное, их имена давно вошли в золотой фонд художественной культуры Дагестана. Это стоявшие у истоков дагестанского профессионального изобразительного искусства Муэтдин-Араби Джемал, Николай Лаков и Юсуф Моллаев, это Дмитрий Беспалов, работавший, казалось бы, в традиционной стилистике соцарта, но оставивший нам целую галерею ярких, психологически убедительных образов своих современников. Это предтеча дагестанского авангарда Галина Конопацкая и замечательный живописец московской школы Алексей Августович, в середине 50-х годов приехавшие в Дагестан уже состоявшимися художниками, где начался новый и самый плодотворный период их творчества. Это графические портреты А.-В. Муратчаева, Е. Омельченко и В.Боровкова, создавших не столь художественные, сколь документальные образы актрисы. Это художник-примитивист Анвар Саидов - газоэлектросварщик, впервые взявший кисть в сорок лет, и известная вышивальщица 80-х годов Татьяна Гаврилова. И, конечно, это скульптор и живописец Белла Мурадова, дочь Барият Солтанмеджидовны, запечатлевшая образ своей великой матери в целой серии работ.
Список внушительный и обязывающий - и того, кого портретировали – соответствовать созданному образу, так как момент идеализации не только допустим, но и закономерен (вспомним пушкинское по поводу своего портрета работы О.Кипренского «себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит»); и того, кто портретировал – создать средствами изобразительного искусства адекватный образ гения; и того, кто исследует данную тему – понять суть характера портретируемой личности и, соответственно, характер ее художественного образа, затем передав их соответствие или несоответствие уже на искусствоведческом языке. Знаменательно и то, что портреты Барият выполнены не в один период жизни актрисы, а приблизительно через 10-15 лет каждый, что позволяет проследить эволюцию ее личности и творчества.
Барият Мурадова отличалась яркой индивидуальностью и как актриса, и как человек. Многочисленные роли этой актрисы широчайшего диапазона отражают разные ипостаси ее личности. На протяжении 60 лет она покоряла сердца зрителей своим божественным даром перевоплощения и еще более редким даром – быть близкой каждому. Среди ее поклонников были люди самых разных профессий, разных социальных слоев, возраста и национальностей. Неудивительно, что многие художники желали запечатлеть ее образ. Полагаю, Барият привлекала их не только ярким талантом, чарующим голосом, поразительной красотой и женственностью, но и цельностью личности, силой духа в сочетании с удивительной скромностью, душевным теплом, которого хватало на всех, кто был рядом, а еще тончайшим лиризмом, которым овеяны, практически, все ее роли. Это была поистине народная актриса.
Именно эти основополагающие качества ее натуры художники, писавшие Барият, возможно, подсознательно, стремились передать в первую очередь, что и повлияло на иконографию Мурадовой, представляющую нам, практически, один тип портрета: обаятельная молодая женщина в национальном кумыкском костюме на сцене или в интерьере с небольшими вариантами – платок на голове, на плечах, на коленях, в руках – агач-кумуз, цветы или рукопись с ролью...
Скорее всего, этот беспроигрышный и ставший классическим путь к образу актрисы указал еще в 1935 году Николай Лаков – замечательный московский художник-график, впервые приехавший в Дагестан в 1928 году и навсегда полюбивший страну гор. Романтическое восприятие Дагестана Лаковым было не случайным и отразилось в его творчестве во всем жанровом разнообразии: пейзаже, в том числе индустриальном, этнографических зарисовках, и, конечно, в портрете. В 1930-е годы художник создает целую серию портретов деятелей дагестанской культуры, в том числе Гамзата Цадасы, Абуталиба Гафурова, Эффенди Капиева, Сулеймана Стальского и др. В их число входит и портрет Барият Мурадовой, датируемый 1935 г. (хранится в ДМИИ им. П.С. Гамзатовой). Графический портрет юной актрисы выполнен сангиной. Молодая девушка изображена сидящей в длинном расшитом кабалае и в покрывале, накинутом на длинные, спускающиеся на грудь косы, аккомпанируя себе на агач-кумузе.
Лаков был замечательным рисовальщиком. Язык графики более условен, чем живописи, его главные изобразительные средства – линия, штрих, пятно. Но возможности этого языка безграничны. Художник умел передать через линию практически все. Он работал в разных графических техниках – карандаш, уголь, тушь, сангина, сепия, пастель, акварель, а также занимался печатной графикой – офортом и литографией. По-видимому, для создания задушевного лирического портрета Барият он не случайно выбрал именно технику сангины, ее бархатистую, теплую терракотовую линию. Образ юной актрисы необычайно одухотворен – в огромных распахнутых глазах и печаль, и порыв, она вся устремлена вперед: кажется, душа ее летит вслед за звуками льющейся из-под пальцев мелодии. Барият только двадцать лет, она стоит на пороге своей блестящей карьеры, она еще не знает, что ждет ее на тернистом пути искусства, но выбор сделан и другого пути для нее уже нет. И это главное художник сумел передать.
Портрет Барият Мурадовой – один из лучших в творчестве Н.А.Лакова и, возможно, лучший в ее портретной галерее. В 1935 году он экспонировался на Первой выставке художников Северного Кавказа в Пятигорске. Искусствовед Б.Веймарн в обзоре выставки писал: «В области портрета первое место на выставке, несомненно, принадлежит художнику Лакову. Он не только верно и умело передает черты лиц портретируемых, но и придает лицам четкую индивидуальную выразительность».
Интересна история портрета Барият работы Муэтдина Джемала. Это следующий по хронологии портрет, выполненный в 1949 году. Дочь Барият Солтанмеджидовны, актриса Инесса Курумова рассказала историю его создания. Ей было тогда тринадцать лет, и она хорошо помнит, как ходила с матерью в мастерскую художника на улице Буйнакского. Это был официальный заказ краеведческого музея, и Барият позировала для него несколько раз. Будучи искренним поклонником таланта актрисы, Джемал начал увлеченно работать над портретом, но комиссия от министерства культуры не приняла его, так как платок у актрисы лежал на коленях, а не на голове. Сегодня удивляет несущественность подобных деталей, которые могли решить судьбу произведения искусства, а, возможно, и самого художника. Тем не менее, надо отдать должное принципиальности автора, не изменившего в композиции эту несущественную деталь в угоду чиновникам от искусства. Возможно, были еще какие-то причины отрицательного решения худсовета, о которых мы уже не узнаем. Джемал не закончил портрет и подарил его Барият. Каким-то образом он попал к ее сестре в Буйнакск и некоторое время висел там возле печки, в результате чего холст покоробился, красочный слой начал осыпаться. Инесса Алимовна забрала его и отдала на реставрацию Н.П.Черемушкину - реставратору ДМИИ. В настоящее время портрет находится в ее доме.
Относительно его художественного уровня надо сказать следующее. Портрет Барият Мурадовой – не лучший в творчестве Джемала. И дело не только в его незаконченности – мы знаем десятки случаев, когда художник сознательно обрывал работу над картиной, оставляя ее незаконченной, чтобы сохранить свежесть восприятия натуры и артистичность исполнения. И то, что раньше было абсолютно неприемлемым с точки зрения академических канонов, с конца XIX в. становится сознательным художественным приемом, которым, например, блистательно владел К.Коровин, возведший этюд в самостоятельную форму станковой живописи. Но в портрете Барият основоположника дагестанского ИЗО нет той маэстрии, прелести незаконченности, что так характерна, скажем, для его портрета Гамзата Цадасы 1932 года.
Джемал изобразил Барият в костюме Гулькыз из спектакля «Айгази» по пьесе А.-П.Салаватова: на ней светлый кабалай с серебряным поясом и нагрудными пряжками, в ушах серьги. Она сидит на диване на фоне дагестанского ковра, справа на котором висит керамическая тарелка. Художник передал портретное сходство актрисы, но тонкая психологическая характеристика отсутствует, общий колорит картины тусклый, несколько мертвый, тогда как атрибуты национального быта, костюм актрисы, предметы прикладного искусства, казалось бы, предполагают особую красочность и декоративность, возможность показать живописное мастерство автора.
Надо отметить, что конец 40-х – 50-е годы - не лучший период в творчестве Джемала. Ушли в прошлое 30-е годы, когда художник создавал свои шедевры, в том числе портреты Сулеймана Стальского, Патимат Нуцаловой, Хавы Магомедовой и др. Назревал кризис, причины которого анализировать в данной статье нет необходимости, и портрет Барият Мурадовой – свидетельство тому.
Началом 1960-х годов датируется поколенный портрет Барият работы Юсуфа Моллаева. К сожалению, местонахождение его неизвестно. О существовании этого портрета мы узнали недавно от сына художника, Моллаева А.Ю., передавшего каталог первой персональной выставки Моллаева, состоявшейся в 1962 г. В каталоге воспроизведена черно-белая репродукция портрета, к сожалению, плохо передающая детали композиции и совсем не передающая ее цветовое решение. Тем не менее, репродукция дает общее представление об этой достаточно интересной работе.
Моллаев Ю.А. стоял у истоков дагестанского изобразительного искусства. Художественное образование получил в конце 20-х - начале 30–х годов во ВХУТЕИНе (Москва) и ИНПИИ (Ленинград). В 1932 г. вместе с М.Джемалом и Х.Аскар-Сарыджей участвовал в экспедиции «Культсанштурм». С 1943 по 1952 год возглавлял Союз художников Дагестана. В основном писал монументальные картины на актуальные темы, ставшие, несмотря на идеологический подтекст, настоящими документами эпохи. Картина «Примирение кровников», написанная в 1935г., получила III премию на Первой Северокавказской выставке. Моллаев был и замечательным акварелистом Его многочисленные дворики, уголки и панорамные виды старинных кумыкских селений Тарки, Альбурикент, Янги-юрт отличаются тонким, лирическим восприятием природы и традиционной культуры своего народа.
Портрет – не самый характерный жанр в творчестве Моллаева. Тем более ценно обращение художника к образу народной актрисы. Барият изображена на фоне аула в кумыкском кабалае с нагрудными застежками и серебряным поясом, в накинутой на плечи шали, с букетом цветов в руках. На молодом красивом лице открытая улыбка, пышные черные волосы слегка вьются. Архитектурный пейзаж решен обобщенно и больше напоминает горное селение, чем кумыкский аул – тем самым художник как бы подчеркивает отношение Барият не только к своей родной культуре, но и ко всей дагестанской в целом. По свидетельству членов семьи художника, портрет писался с фотографии и был передан в Кумыкский театр.
Портрет Барият работы Г.П. Конопацкой (хранится в ДМИИ им.П.С.Гамзатовой) датируется 1971 годом. На полотне большого формата (200х100) актриса изображена на сцене в полный рост на фоне ярко-красного с темным орнаментом занавеса (по словам сына Галины Павловны Юрия Августовича ему, тогда еще начинающему художнику, было доверено принять участие в написании этого занавеса). На Барият черный кабалай с серебряными украшениями, полы и грудь которого отделаны позументной лентой. Голова приподнята, на лице обаятельная улыбка, руки слегка отведены в стороны, что придает статичной фигуре ощущение легкого движения танца. И опять – это ощущение внутреннего полета, крылатости души актрисы, усиливаемое разлетающимся, словно крылья птицы, прозрачным покрывалом на голове.
Конопацкой замечательно удалось передать внутреннее состояние актрисы – ее пребывание одновременно как бы в двух мирах: здесь, на авансцене, в сценическом образе, и более тонком мире, где этот образ только рождается. По сути это тот же образ юной Барият работы Н.Лакова, только трансформированный в более зрелый. Но внутренне актриса изменилась мало, и, возможно, именно это – молодость души и романтическое восприятие мира позволяли ей так долго жить на сцене, каждый раз органично перевоплощаясь в своих прекрасных героинь.
Кстати, к образу великой актрисы в семье Августовичей-Конопацких прикоснулись, практически, все, в том числе и Алексей Иванович. Его портрет (хранится в семейном собрании) выполнен в 1973 году - то есть двумя годами позже работы Галины Павловны, и если бы не эта деталь, его можно было бы принять за эскиз к монументальному полотну Конопацкой – тот же поворот головы, тот же мечтательный взгляд блестящих черных глаз. Но портрет Августовича носит более камерный характер не только в силу небольшого размера и композиционного построения, но и по своей образной выразительности.
На Барият темно-лиловое платье с открытой спиной и шеей и кружевной отделкой на груди, гладко зачесанные волосы собраны в узел. Нет украшений, каких-либо национальных атрибутов - ничего лишнего, что отвлекало бы от главного – прекрасного лица, написанного пастозно, с цветовыми рефлексами, контрастно выделяющегося на темно-красном, несколько размытом фоне. Фон не детализирован, кажется почти нейтральным, но за счет цвета несет сильный эмоциональный заряд, создавая напряженное силовое поле и подчеркивая гордую посадку головы, тонкие брови вразлет, красиво очерченные чуть приоткрытые губы и эти глаза, незабываемые глаза Барият, их вечно вопрошающий печально-нежный взор. Этот удивительно тонкий лирический портрет - один из немногих, где актриса изображена не в сценическом образе, но, даже не зная, кто портретируемая, можно с уверенностью сказать, что этот человек очень тонкой внутренней формации принадлежит к художественной профессии.
Вообще, надо отметить одну общую черту всех портретов Барият – необыкновенную одухотворенность и благородство ее образа, нежность и поэтичность внутреннего мира, идею бесконечной женственности. В этом контексте достаточно интересным является портрет Барият Мурадовой работы художника Беспалова Д.Т., ныне украшающий фойе Кумыкского театра. Портрет написан в 1961 году, когда Б. Мурадова была уже в зените славы. Главное его отличие в том, что автор отходит от стереотипа предыдущих портретов национальной актрисы и красивой женщины. Художник делает акцент не на внешних эффектных деталях, обаятельных и беспроигрышных, а на передаче ее сложного внутреннего мира и духовного прозрения.
Композиция портрета отличается цельностью и компактностью, нет мелких подробностей, отвлекающих внимание от образа героини, но все работает на этот образ. Фигура написана по колено и развернута в фас, голова же повернута на ¾ вправо. Барият одета в фиолетовое длинное платье и белую шаль, свободно ниспадающую с головы, один конец которой перекинут через левую руку, держащую лист с ролью, правая рука приподнята на уровне груди. В устремленном вдаль взгляде художник смог передать сосредоточенность и в то же время отрешенность актрисы, состояние постижения ею нового образа, подступающего внутреннего озарения. Ее уже немолодое лицо прекрасно. Невольно фигура Барият в этом портрете вызывает ассоциации с образом великой русской актрисы М.Ермоловой работы В.Серова. Но образ Ермоловой более монументальный, более суровый и торжественный – это формула артистического кредо, а наша Барият проще (в хорошем смысле) и доступнее. И хотя момент надмирности, особой возвышенности образа здесь также присутствует, это - по истине народная артистка. Это Барият - личность, Барият - великая актриса.
Портрет Д. Беспалова хорош и в живописном отношении. Сзади ее ярко-золотистый занавес, красиво сочетающийся с фиолетовым и белым. Интересен он и неким дуализмом идеи. Желтый занавес делит фон картины по диагонали пополам: справа за ним открывается темный провал сцены, ограниченный серо-зеленой вертикальной драпировкой второго занавеса. Фигура актрисы находится в центре композиции – между золотым и темным, как бы символизирующими два начала актерской судьбы – титанический ежечасный труд и минуты отчаяния, немоты, слава и ее эфемерность, восторг зрителей, цветы поклонников и закулисные интриги, публичность и одиночество... Многочисленные золотистые, фиолетовые, зеленоватые и темные рефлексы на белом платке Барият отражают эту неоднозначность выбранного пути.
Графические портреты немногочисленны и (не считая портрета Н.Лакова) больше имеют прикладной характер, нежели художественный. 1967 годом датируется погрудный портрет Барият Мурадовой художника В. Боровкова, созданный для плаката, выпущенного Дагестанским книжным издательством в целях популяризации видных представителей отечественной культуры. Портрет решен традиционно: темные гладко зачесанные волосы собраны сзади в узел, в ушах серьги, на голову накинуто прозрачное покрывало. Задумчивый лучистый взгляд устремлен влево. Барият изображена здесь уже в среднем возрасте, но она по-прежнему обаятельна и женственна.
И, видимо, чуть позднее выполнены два недатируемых рисунка А.-В.Ш. Муратчаева. Один из них хранится в ДМИИ, второй - в Театральном музее (филиал ДГОМ). Первый входит в серию портретов выдающихся деятелей советской дагестанской культуры, в числе которых и близкие Барият Мурадовой: дядя, великий Татам Мурадов, двоюродная сестра, актриса Саният Мурадова, а также режиссер Гамид Рустамов, хореограф Танхо Израилов, поэт Гамзат Цадаса. Аналогичный портрет из Театрального музея входит в галерею образов выдающихся дагестанских актеров и деятелей театрального искусства. Портреты Муратчаева также, как и В.Боровкова имеют не столь художественную, сколько документальную значимость. Они фиксирует внешние данные актрисы, представляет годами выработанный в иконографии типичный ее образ, не углубляясь в психологическую характеристику. Подобное же графическое изображение Б.Мурадовой художника Е.Омельченко украшает книгу «Искусство и литература Дагестана», изданную в 1963 году Дагестанским книжным издательством по материалам декады культуры и искусства Дагестана, проходившей в Москве в 1960 году.
1987 годом датируется портрет, несколько выбивающийся из общего иконографического ряда актрисы. Его автор – художник-примитивист, или как их еще называют, художник наивного направления, то есть не получивший художественного образования академического толка. Анвар Саидов, будучи человеком рабочей профессии, впервые взял кисть в руки в сорок лет и уже не расставался с нею до конца своей жизни. 80-е годы – самый плодотворный период его творчества, когда он «пересчитал», практически, всех выдающихся деятелей дагестанской культуры.
Портрет Барият А.Саидова (хранится в Музее истории г. Махачкалы) интересен с двух точек зрения. Во-первых, это видение ее образа глазами непрофессионального художника. В портрете много от наивного искусства – тщательно выписанные детали, «литературность», повествовательность сюжета, яркий локальный цвет, некоторое нарушение анатомических пропорций. И хотя портрет выполнен с фотографии, абсолютного сходства нет, однако присутствуют узнаваемость героини и особый пиетет к ней, предельно уважительное отношение автора, не допускающее фамильярности.
Во-вторых, это нестандартное решение образа актрисы, тем более интересное, что именно наивный художник пошел по нестандартному пути, отказавшись от традиционного подхода с соответствующим набором атрибутов. Ничто не свидетельствует об актерской профессии героини: перед нами не Барият-актриса, а видный общественный деятель и интеллигентная женщина. Она изображена за письменным столом на фоне яркого дагестанского ковра в простой зеленой кофте, на груди - множество государственных наград, в том числе орден Ленина и три ордена Трудового Красного знамени. Перед актрисой раскрытая тетрадь, в руке ручка. Задумчивый взгляд из-под очков устремлен вдаль. Справа – стопка книг. Что она пишет? Письмо кому-то из поклонников, проект важного общественного документа, воспоминания? Или осмысливает новую роль? Это не важно. Художник акцентирует внимание зрителя на интеллекте актрисы, многогранности ее личности, при этом сумев передать ее всепокоряющее обаяние и благородство.
К портрету А.Саидова примыкает портрет Барият Мурадовой, выполненный художником-прикладником Татьяной Гавриловой - талантливой вышивальщицей, создавшей в 1970-80-е годы целую галерею образов дагестанских деятелей культуры, в том числе режиссера Гамида Рустамова, певицы Муи Гасановой, поэта Гамзата Цадасы и др. Гаврилова в основном работала в технике «вышивка гладью», по художественным возможностям наиболее приближенной к живописи. Тем не менее, это уже не изобразительное искусство, а декоративно-прикладное, и данную работу надо рассматривать с его позиций, его возможностей и ограничений. Портрет Барият выполнен в нежной розовато-бежевой гамме в сочетании с теплым коричневым тоном волос и платья. Голова повернута на ¾ влево, а торс развернут в противоположную сторону, что придает образу некоторый динамизм. На нежном округлом лице выделяются очень живые темные глаза под тонкими бровями, красиво очерченный прямой нос, нежные губы. На темно-каштановые волосы наброшен прозрачный бледно-розовый с легкой бирюзой шарф. Работа выполнена очень профессионально: цветовая гамма гармонична, тональные переходы почти незаметны.
Отдельно надо сказать о портретах Барият, выполненных ее дочерью – замечательным скульптором и живописцем Беллой Мурадовой. Вообще, род Мурадовых дал культуре Дагестана целую плеяду блестящих имен и, в первую очередь, в музыкальной и театральной сфере. Но необычайная одаренность этой семьи проявилась в лице Беллы Алимовны и на ниве изобразительного искусства. Белла Мурадова по образованию, призванию и художественному мышлению, в первую очередь – скульптор, замечательный автор произведений малой пластики. Но в последние годы, не имея возможности работать с материалом, она с увлечением начала заниматься живописью, причем, в разных жанрах, в том числе и портретном. Поэтому сначала скажем несколько слов о живописных портретах ее великой матери, хронологически завершающих портретную галерею Барият Мурадовой.
Всего ею написано три портрета, датируемые 1991, 2003 и 2012 годами – то есть приблизительно с интервалом в десять лет. Портрет 91 года выполнен пастелью. Он имеет классическую для иконографии Мурадовой композицию: фигура дана чуть ниже пояса, с легким поворотом влево на фоне раскрытого занавеса, решенного в теплых охристых с золотистым тонах. На ней красно-коричневый кабалай, отделанный позументной лентой, с серебряными украшениями и белым кружевным тастаром, накинутым на черные косы. На милом лице улыбка. Портрет был закуплен администрацией Буйнакского района и подарен Кумыкскому театру к открытию его нового здания в 2001г.
Второй портрет интереснее и по стилистике, и по психологической характеристике. Он исполнен не по фотографии, а по памяти, и, возможно, поэтому в нем больше присутствует личностный момент. Он и название носит «Мама». Барият изображена на фоне проема раздвинутого занавеса почти в профиль: тонкий абрис прекрасного лица красиво обрамляет густая копна темных волос. Большие выразительные глаза печально смотрят вниз. Замечательно передано состояние самоуглубления и одиночества. На актрисе темно-красное бархатное платье с большим белым воротником-пелериной. Неестественно бледное, землистого оттенка лицо почти одного тона с серым фоном, такая же бледная рука с длинными тонкими пальцами безжизненно повисла вдоль тела.
Барият здесь очень красива, но какой-то иной, чем в других портретах, мистической красотой – кажется, она пришла из другого мира - более тонкого, идеального, того, что мы зовем горним. Не столько по стилистике, сколь по духу, этот портрет вызывает ассоциации со знаменитыми женскими портретами Модильяни. Это почти стиль модерн с его подчеркнутой плоскостной трактовкой тела, графичностью, как бы оконтуренностью силуэта, утонченностью и хрупкостью образа, его внутренним надломом и трагедийностью. Это своеобразная проекция искусства рубежной эпохи на искусство начала уже ХХI века.
Третий портрет как бы возвращает нас к далекому прошлому, к юности актрисы. Барият сидит в светло-зеленом кабалае и белом тастаре, облокотившись на круглый столик, руки с длинными тонкими пальцами скрещены на коленях. Фон – интерьер комнаты, данный фрагментарно: справа – белая штора, на полу – красный ковер, слева свисают зеленые листья, по-видимому, домашнего растения. Но эти яркие цветовые акценты не нарушают подчеркнутую чистоту образа, его удивительное целомудрие и хрупкость. Барият напоминает здесь юную невесту, что передается особой высветленностью цветовой палитры, объединенной нежным салатным тоном, через тонкий абрис бледного, будто покрытого белым гримом лица. Портрет хранится в доме художницы.
Скульптурный образ матери Белла Алимовна делала несколько раз. Небольшой бюст 1972 года (23х34х11см) выполнен из тонированного гипса с сильным разворотом головы вправо. Образ актрисы подчеркнуто контрастен – обобщенно решенная фигура (платье почти сливается с телом, платок – с разделенными на прямой пробор волосами) и детально проработанная, рельефная пластика лица,: высокий гладкий лоб, прямой нос, высокие скулы, глубоко посаженные глаза, мягко очерченные губы, чуть заметная улыбка. Лицо Барият, но резкий ракурс, темная тонировка и резко очерченные черты передают не столь портретное сходство, сколько образ сильной, целеустремленной, духовно богатой личности.
И завершающим по времени и значимости, конечно, стала бронзовая статуя Барият Мурадовой перед зданием Кумыкского театра, установленная в 2010 году. Воплощению окончательного варианта образа предшествовала длительная подготовительная работа: многочисленные эскизы, поиски композиции, наиболее адекватно передающей удивительно гармоничную личность великой актрисы. Интересно, что Белла Алимовна никогда не делает эскизов на бумаге, она сразу приступает к лепке, не столь зрительно, сколь осязательно нащупывая будущий образ. Эскизы в гипсе представляют Барият в разных ракурсах: стоящей в полный рост, сидящей в кресле и т.д. Наконец был найден тот единственный вариант, что не только замечательно передает образ любимой народной актрисы, но и стал органичной частью нашего городского пространства, духовной атмосферы старой части города.
Фигура Барият гармонично вписалась в ансамбль площади перед театром. Она не сливается с его светлым зданием – темная бронза выразительно контрастирует с песочным фоном, а плавные, округлые, будто голубиные очертания женской фигуры вторят арочным формам архитектуры – аркаде галереи второго этажа, полукружиям наверший над нею, дугообразным выступам на крыше. Круглый барабан постамента для статуи стоит на полукруглой площадке, к которой ведут две плавно огибающие ее ступени. Сама театральная площадь небольшая и тоже имеет округлую форму, окаймленную дугой длинной скамьи для отдыхающих. Остроконечные фонари Башира Увайсова расположены по периметру площади. Здесь уютно и как-то особенно хорошо думается. С моря дует легкий ветерок, катаются на роликах дети, с колясками прогуливаются молодые пары, последние могикане старой интеллигенции спешат на филармонический концерт ...
Барият с застенчивой улыбкой прижимает к себе букет цветов. Сколько она получала их в жизни! Эти последние, в бронзе, навсегда...